Основная цель третьей конференции Internet beyond — подумать о том, каким становится интернет после утопии о глобальной сети. Хотя в анонсе было предложено рассматривать «...процессы, характерные для разных стран в последнее время», я хотела бы подчеркнуть, что подход, в рамках которого фокус на конкретном и национальном сочетался бы с переключением между уровнями, от локального до глобального, — такой подход актуален и для изучения истории интернета. Это позволяет нам:

Исследовать интернет как «сеть сетей»

Интернет — это и в самом деле «сеть сетей». Переход к протоколу TCP/IP весьма бурно обсуждался экспертами и первыми пользователями — в особенности в Европе. В начале 90-х некоторые исследователи высказывались в пользу семиуровневой архитектуры OSI (Базовая эталонная модель взаимодействия открытых систем), разработанной в ISO (Международной организации по стандартизации), или протокола X.25, созданного в середине 1970-х годов специалистами по телекоммуникациям [Schafer, 2012, Russell, 2014]. Долгое время протоколы работали параллельно, используя шлюзы для систем обмена сообщениями и прочим в этом же роде.

Здесь примечателен случай Коста-Рики (и Центральной Америки в целом), где жаркие споры о TCP/IP и X.25 велись особенно долго [Siles, 2012, 2018].

Определение интернета как сети сетей позволяет нам анализировать переходы на TCP/IP в национальных и локальных сетях — скажем, в частных компаниях, — и отслеживать личные истории и траектории, имевшие место на разных уровнях. В качестве примера тут можно привести французскую исследовательскую сеть RENATER, которая была запущена в начале 90-х и в равной мере отражала глобальную динамику и региональные реалии – притом, что до интеграции в интернет была сетью региональных исследовательских сетей [Schafer, 2015].

Избегать линейности и презентизма для понимания всей сложности инноваций и технологии

В статье, представленной в 2012 году на семинаре SIGCIS (Специальной группы по изучению компьютерных технологий, информации и общества), Эндрю Рассел предложил изучать историю интернета в контексте истории сетей [Russell, 2012]. Он подчеркнул, что презентизм и взгляд с точки зрения «победителей» превращает историю в телеологию и подводит нас к выводу, что эволюция, приведшая в итоге к появлению интернета, была неизбежна. Насколько такой подход может быть уместен и ценен, показывается в ряде исследований – например, в работе Бенджамина Питерса [Peters, 2016] (Питерс изучал историю советской общегосударственной компьютерной сети ОГАС, которая так и не была создана — прим. ред.).

Как бы то ни было, история сетей предшествует истории интернета: его корни обнаруживается в культуре BSS [Driscoll, 2016], первых «виртуальных сообществ» [Rheingold, 2000]; или в параллельном исследовании коммутации пакетов, проведенных во Франции в рамках сети «Киклады» в 80-е [Russell & Schafer, 2014] или же в НФЛ (Национальной физической лаборатории) Великобритании [Davies, 2001]. Изучение сетей, существовавших рядом с ARPANET или ей предшествовавших, равно в США и в остальном мире, позволяет обнаружить потерянные сюжеты [Campbell-Kelly & Garcia-Swartz, 2013], вносящие свой вклад в понимание Zeitgeist той эпохи.

Анализировать различные режимы темпоральности

Как показали BBS и Minitel, цифровые культуры существовали и до роста интернета. Во Франции развитие четкой инфраструктуры, распространение устройств доступа и высокая доступность разнообразных сервисов означали, что страна вошла в цифровое детство раньше других. Банковские и тревел-углуги, например, утвердились в поле французской телематики на постоянной основе.

Так, французский банк Banque de la Cité начал пользоваться онлайн-счетами еще в 1985 году; пять лет спустя услуги такого рода составляли 11% интернет-трафика. Minitel стал инструментом повседневного пользования для компаний. В значительной степени это случилось благодаря технологии электронной почты.

На основании проведенных в 1977 году исследований электронной почты Minitel предложили своим пользователям ряд новых услуг – и некоторые из них проложили путь «чаттингу» и т.н. «розовым» чатам [Schafer & Thierry, 2017; Mailland & Driscoll, 2018].

Эта «предыстория» социальных сетей [см., напр.: Jones & Latzko-Toth, 2017] основывается преимущественно на устных свидетельствах, – особенно в случае Minitel, поскольку никакого контента не сохранилось и для анализа и «фиксации» реалий и сервисов историкам приходится искать иные средства и материалы. Однако же устные свидетельства нужны нам и применительно к другим явлениям, которые сохранились лучше или даже пережили второе рождение, - как, например, DDS (De Digitale Stad, запущенный в 1994 году в Амстердаме как инициатива в рамках Freenet) [см., напр.: Alberts et al., 2018]. Гирт Ловинк, принявший участие в создании DDS [Badenoch & Nevejan, 2014] и Nettime, заканчивает одно из своих интервью следующими словами:

«ГЛ: Тот эпизод был уникальным сочетанием утопических, психоделических элементов киберкультуры со свежей континентальной европейской культурой отрицания и релятивизма, сложившейся после Холодной войны. Было бурное время перемен – важную роль тогда играла французская теория, ходила куча идей относительно альтернативных «интерфейсных культур», люди искали собственные ценности, пытались чего-то достичь. Это сочетание определило наши «техно»-90-е. В них, безусловно, не обошлось без психодела. Техно-вечеринки, рейвы, экстази... все это важные составляющие истории. В конце концов, Nettime зародился в бывшем Восточном Берлине, в самом сердце техно-сцены. Все мы –родом оттуда. Важно понимать, что мы были нацелены на органичное сочетание утопии и критики, – разумеется, диаметрально противоположное всем этим американским фантазиям о счастье, пиаре и маркетинге. Мы и сегодня еще не умеем совмещать утопию с критикой – ты либо лузер, изгой и критик, либо вливаешься в игру и становишься «важной шишкой» на YouTube, маркетологом или разработчиком приложений. Нельзя быть и тем, и другим... но нам это удавалось!» [Lovink в Schafer, готовится к изданию в 2018].

Свидетельства Ловинка, равно как и история Стюарта Бранда, рассказанная Фредом Тернером [2006], демонстрируют всю важность исторический контекст, который нужно отыскивать по ту сторону технических подходов, во всей его материальной, временной и пространственной уникальности.

Причин обращаться к не-глобальным уровням анализа можно, конечно, найти еще не одну. И первое ограничение, с которым сталкивается здесь историк, касается его опоры на источники, которые для столь глобальных масштабов довольно редки. Посему для создания глобальной истории Интернета и описания настоящей глобальности требуются исследователи из самых разных областей – как видно на примере книги «The Routledge Companion to Global Internet History» [ed. G. Goggin, M. McLelland].

Итак, фокус на различных уровнях, переключение с одного уровня на другой и изучение Интернета в масштабах организации, города или региона поможет нам поместить его развитие в контекст и в этой связи прояснить использование цифровых технологий [Schafer & Thierry, готовится к изданию в 2018], обозначив также те вызовы и проблемы, с которыми интернет сталкивается сегодня. Для этого необходим комплексный подход, укорененный в истории и в полной мере учитывающий пространственные и временные аспекты вопроса.

The aim of this third conference is to understand «the Internet beyond its role as a global network». Although the call for papers encouraged to explore «several processes which have taken place in recent years in different countries», I would like to briefly emphasise the fact that an approach focusing on micro and national cases and combining several levels – from local to global – is also fully relevant for the history of the Internet. It allows us to:

Study the Internet as a «network of networks»

Indeed, the Internet is a «network of networks», and the transition to TCP/IP was fiercely debated among experts and early users, particularly in Europe. In the early 1990s, some researchers were in favour of the seven-layer OSI (Open Systems Interconnection) architecture developed at ISO (the International Organization for Standardization) or the X25 protocol developed by telecommunications experts in the mid-1970s (see Schafer, 2012; Russell, 2014). For a long time, several protocols co-existed, involving gateways between messaging systems, etc.

The case of Costa Rica (and more generally of Central America) is enlightening, since the debates on TCP/IP and X25 here were particularly lengthy and heated (Siles, 2012, 2018).

Moreover, considering the Internet as a network of networks allows us to analyse the convergence towards TCP/IP of both national and local networks – those in companies, for example – and to trace individual histories and trajectories at various levels. One example is the French research network that was launched in the early 1990s: RENATER was part of both a global dynamic and regional realities; it was originally a network of regional research networks before also being incorporated into the Internet (Schafer, 2015).

Take into account a less linear and presentist path in a bid to rediscover the complexity of innovation and technology

In a paper presented at the 2012 SIGCIS workshop, Andrew L. Russell advocated subsuming the history of the Internet within the histories of networking (Russell, 2012). He highlighted the extent to which a presentist vision, taken from the perspective of the «winners», could nudge history into teleology by drawing the conclusion that the evolution that led to the Internet was inevitable. Studies like the one conducted by Benjamin Peters (2016) show how valuable and relevant this approach may be. However, network history predates the Internet: some of the Internet's roots can also be found in the BBS culture (Driscoll, 2016) and the first «virtual communities» (Rheingold, 2000), or in parallel research on packet switching, conducted in France within the Cyclades network in the 1970s (Russell & Schafer, 2014) or at the NPL (National Physical Laboratory) in Great Britain (Davies, 2001). The study of networks that coexisted with or predated ARPANET, both in the United States and elsewhere, reveals missing narratives (Campbell-Kelly & Garcia-Swartz, 2013) which testify to a Zeitgeist that existed at the time.

Analyse several temporalities

Internet adoption was not a linear process. RENATER's history, for example, reveals the way in which different stakeholders – from researchers and engineers to regulators and relevant ministries – appropriated the Internet, and shows the significance of networked communications within the scientific community both before and alongside the development of TCP/IP. The same can be said of the general public. The only way to study the adoption of the Internet by its users seems to go into detail and to circumscribe a small area. The arrival of the Internet was not uniform, and there are differences both between territories and also within territories and social environments. Working at a micro-scale provides a detailed picture of users, from early adopters to the general public, and highlights political and economic agendas that may differ from one area to another (although these chronologies may of course overlap, for example when several countries in Europe began exploring the issue of information highways after Al Gore's speech in 1993).

Shed light on different and sometimes pre-existing digital cultures

As shown by BBS and Minitel, some digital cultures predated the growth of the Internet. In France, the development of a viable infrastructure and a free terminal together with the widespread availability of services meant that the country embarked on its digital childhood earlier than others. Banking and travel services, for example, became permanent fixtures in the French telematics landscape. The French bank Banque de la Cité offered online accounts in 1985; five years later, this type of service occupied 11% of online traffic. For companies, Minitel also became an everyday tool. And email communication was a salient feature of this digital acclimatisation. Following research on email conducted in 1977, several services were offered to Minitel users. Some paved the way for «chatting» and were followed by so-called «pink» chat rooms (Schafer & Thierry, 2017, Mailland & Driscoll, 2018).

This «pre-history» of social networks (see for example Jones & Latzko-Toth, 2017) relies on oral history – this is especially true in the case of Minitel, since no content was preserved and historians have to find other means and materials to analyse and «capture» uses and services. But the need for oral history can also be extended to other experiences that were better preserved and even reborn, such as DDS (De Digitale Stad Amsterdam, which started in 1994 as a freenet initiative in Amsterdam, see Alberts et al., 2018). Geert Lovink, who co-created DDS (Badenoch & Nevejan, 2014) and the Nettime list, concluded an interview as follows:

«GL: What's so special about this episode was the way in which the utopian, psychedelic elements of cyberculture were combined with a fresh continental post-Cold War European culture of negativity and relativism. We saw it was a turbulent time of change in which French theory played an important role, there were a lot of ideas, about alternative 'interface cultures', people were looking for their own values and things to achieve. This combination defines our 'techno' 90s. There is certainly a psychedelic element in it. Techno parties, raves, ecstasy… these were important elements in the story. After all, nettime was born in former East-Berlin, in the heart of the techno club scene… This is where we come from. It is important to understand that we aimed for a one-off mix of utopia and the critique, which, of course, is diametrically opposed to the American imagination of happiness, PR and marketing. Even today you can't be utopian and critical at the same time. Either you're a loser, an outsider and a critic, or you sign up for the party and become a YouTube influencer, marketeer or app developer. You can't be both… but that's what we did!» (Lovink in Schafer, 2018 forthcoming).

Lovink's testimony, as well as the life story of Stewart Brand as told by Fred Turner (2006), shows the strength of historical contexts, which are to be sought outside technical approaches, in unique material, temporal and spatial areas.

There are undoubtedly many other reasons to employ non-global levels of analysis. The first constraint for historians is their reliance on sources, which are rarely presented from the outset as global. So a global history of the Internet requires many contributions and a wide range of studies to create a true globality, as seen in the book edited by G. Goggin and M. McLelland, The Routledge Companion to Global Internet Histories (2017).

To summarise, focusing on different levels or moving from one level to another and studying the Internet within an organisation, a city or a region can help contextualise the development of the Internet and shed light on the use of digital technologies in context (Schafer & Thierry, 2018, forthcoming), while also pinpointing some of the current challenges and issues facing the Internet: it requires a complex approach, rooted in history and taking spatial and temporal elements fully into account.